Духи цвета

Давно это было. Тогда еще не было снега. И белого цвета тоже не было. Как так, ты говоришь, не было белого цвета? Так ведь и снега не было, а кто его разберет, что там прежде – цвет или снег. Давно ведь это было. Да и не цвет он вовсе, говорят. Вот я тебе сейчас расскажу. А тундра, конечно, была. Тундра была всегда.

Жарко тогда было тут на Таймыре. Красный ветер застилал жгучее зеленое солнце, желтые озера дымились плотным паром, а синяя трава вокруг них быстро сохла. Красная река несла свои горячие воды по тундре. Да нет, не от солнца, а от раскаленных споров тундра тлела и плавилась. Каким солнцу быть - синим? Нет красным! Так оно и было, то синим день, то красным день. Потом зеленое на неделю. А озеру? Это озеро желтое, то - зеленое, потом, глядишь, поменялись. Тогда ведь только все начиналось - давно, говорю, это было. А были тогда только четыре самых главных цвета: красный, синий, желтый, зеленый. И были их духи - главные духи цвета.

Говорят, еще какие-то цвета были. Дети главных духов цвета ими и были. Слабые, маленькие цвета. Не о них речь.

Так и воевали они все время. Кто, говоришь, воевал-то? Так цвета и воевали. Точнее, духи цветов. Красный дух с синим духом, желтый дух с красным, зеленый с желтым, синий с зеленым. Или красный дух с зеленым духом, а желтый с синим. Давно это было. Спорили они так – кто главнее. Так уж повелось. Желтому тогда вообще говорили, что он второстепенный – и дух, и цвет. Но тут уж само солнце и осень за него вступались. Хотя осень – она то за желтый, то за красный. А уж весна всегда была за зеленый. Зато за синий – все дожди, все реки, озера, лужицы. А зимы не было. Вот так: не было тогда на Таймыре никакой зимы.

А потом, говорят, духи устали. Сколько же можно каждый день все заново перекрашивать: то один дух облако в красный перекрасит, то другой – лужу в желтый, то третий вообще синюю речку в зеленое озеро направит, а потом маленький бирюзовый дух-детёныш выводит свои разводы в пойме…

Тогда они перемирие заключили. Да, то самое Великое Таймырское перемирие цвета. Долго они договаривались тогда. Решали, что в тундре какому цвету отдать. Чтоб уж не менять потом туда-сюда. А когда порешили, то встали друг перед другом в круг, подошли ближе и обнялись. В первый раз все цветные духи обнялись, вот так так! Раньше еще по двое бывало – после этого то оранжевый, то фиолетовый поцветки от них разбегались. А тут все вместе обнялись и застыли так – а от них новый дух возьми да и появись! Холодный – как бесконечность, как отсутствие противоречий, как молчание, белый – как пустота, как полнота всего во всем, как согласие. Возник, заклубился, вознесся, расширился, заволок все небо до горизонта и еще дальше за горизонт. А потом разом ухнул вниз и обнял все сам – все реки и деревья, все озера и травы, все ягоды и камешки, все цвета. Обнял и застыл. И все с ним застыло. И так появилась зима. И так появились снег и лёд, и насты и надувы, и сугробы и заструги, и поземка и пороша, и пурга и метель и вьюга.

А потом вот что приключилось – духи цвета взяли и в землю, под снег ушли. А что им еще на земле делать-то? Тогда, говорят, и зародились, зацвели под землей, в горах цветные металлы и камни-самоцветы. Под землей-то им делать особо нечего – ну стали они соревноваться, кто больше камней покрасит. От горы же не убудет – крась её и крась. А сверху все белое, значит. Снег.